Государь, царь и великий князь всея Руси (1676-1672)
Годы жизни: 1661-1682
Род: Романовы
Предшественник: Алексей Михайлович
Преемник: Иван V и Пётр I
Отец: Алексей Михайлович
Мать: Мария Ильинична Милославская
Дети: Илья
Дом Романовых - 3. Фёдор Алексеевич
Анатолий Новосёлов
Годы жизни - 1661 - 1682
Годы правления - 1676 - 1682
Старший братец, Фёдор Алексеевич,
Первого Петра.
И семь годов
Царствовал в России.
Но, перстом не тычь -
Даже заболев, не рвал подков.
Не было у Фёдора наследника.
Илья (сынок) и года не отжил.
Женился царь два раза, но приемника
Не было, и сам младым почил.
Женщин привечать ему не нравилось.
Блуд царю противен с детства был.
Мачеха и мать, да сёстры ставились
Близкими друзьями. Царь остыл.
Занимался Дорошенко, Самойловичем;
Чигиринские походы крышевал.
Украина волновала Алексеича -
Но и в этом «за буёк не заплывал».
Наших с турками война при нём закончилась.
Заднепровье скоро оным перешло.
Перемирие на двадцать лет упрочилось -
Вот и всё, что при царе произошло.
Царь Фёдор Алексеевич 1676-1682
Анатолий Чигалейчик
Царь Алексей ещё при жизни
Трон Феодору завещал.
А что оставил царь потомкам,
Какой был у Царя финал?
Страна аграрная платила
Татарам Крыма свою дань,
Повсюду на Руси разруха,
В какую сторону ни глянь.
От брака первого остались
Шесть превосходных дочерей,
Сын Фёдор, а второй Иван,
Был слабоумный мальчуган.
Все знают, Царь опять женился,
И мальчик у него родился
Пётр - богатырь и жизнелюб,
Рос на просторе, словно дуб.
Итак, Царь Фёдор воцарился,
Чем он на троне отличился?
Да тем как первый раз женился.
Был крестный ход и Царь увидел
Одну красавицу в толпе,
И неожиданно влюбился.
Агарью в жёны взял себе,
У них родился сын Илья
И снова у бояр ничья.
Царица умерла от родов,
Через неделю умер сын,
Остался Федор вновь один.
А через год опять женился
Он на Апраксиной Марфуте,
И повод дал новейшей смуте.
Царю шёл двадцать первый год,
С женой он счастливо живёт,
Всего два месяца проходит,
И Царь на небо жить уходит.
Царём поставили Ивана,
Сюжет для страшного романа.
Его сестра царица Софья,
Россией править начала,
Она так жаждала корону,
Стрельцов на плаху привела.
Царь Фёдор III Алексеевич
Валентин Михеранов
Умирая от простуды,
Исповедовался царь.
Прошептали только губы:
«Фёдор будет государь».
Иоким дал причаститься,
Он в те годы Патриарх,
Тихо продолжал молиться …
Отошёл, … увы и ах.
Тотчас же Иван Великий
Ухнул колоколом весть.
Трон остался не безликий,
Царь в России был и есть!
Тело ещё не остыло,
А уже парадный трон
Принесён и это было
Лишь холуйством тех персон.
До утра горели свечи,
Все спешили присягнуть.
Опустив пониже плечи.
К кресту царскому прильнуть.
Все с утра на площадь вышли,
А народ всё шёл и шёл, …
И стрелец здесь не был лишний,
Да, и смерд себя нашёл.
А синдром напомнил Смуту
И деяние бунтаря.
Потому, не на минуту,
Власть не будет без царя.
Фёдор был больной и слабый
И к пятнадцати годам.
Став царём, не жаждел славы,
Но юродствовать не дал.
Так, при жизни Алексея,
Канцлер уши все пропел.
Это Артамон Матвеев,
Был министром главных дел.
Говорил, что Фёдор слабый,
Много лет не проживёт.
И Иван такой же вялый,
Что за царь раз смерти ждёт.
Ну, а Пётр, хоть малолетка,
Он бы регентом мог быть.
Не случилась трону клетка,
Фёдор стал страной рулить.
Артамон был креатура
Всех Нарышкиных в тот час.
И его кандидатура
Стала лишней вдруг сейчас.
Вот боярин Одоевский
Сам консилиум собрал.
У врачей вердикт был веский:
«Будет жить!» Царь танцевал.
Юность Фёдора взыграла,
Он, как истинный монарх,
Делал всё, чтоб лучше стало,
И работал, как монах.
И, о чудо! В кой-то веки,
Он уже в седле сидит.
Все лекарства, все «аптеки»
Позабыл и крепко спит.
Как отец, пленён охотой.
Сам ловил зверей и птиц.
И с собой брал с неохотой
Незнакомых ему лиц.
Говорят, что в раннем детстве,
Когда с «мамками» гулял,
Разыграл попытку в бегстве
Сам под сани … и всё смял.
С той поры нутро болело.
И спина, живот и грудь.
А сейчас, всё как слетело,
Можно дальше заглянуть.
Лошадей любил безмерно.
Уважал надёжный лук.
Стрелы ложил неизменно
Точно в цель, вернее в сук.
С перестрелкой игры были
На реке, там Крымский брод.
Где ордынцев не забыли,
Помнит их в Москве народ.
И с оружием играли.
Кроме шпаг и тесаков,
Были копья и пищали,
Капониры, лучший кров.
Став царём, решил вмешаться,
Провести «потешный» смотр.
Чтобы брат мог развлекаться,
Ну, и крестник его Пётр.
И «Потешная площадка»
Появилась - всякий свой.
С медной пушкой для порядка,
С воеводскою избой.
Строить - было его страстью.
Все поправки делал сам.
Тонко пользовался властью,
Был умён не по годам.
И Большой дворец Кремлёвский,
Церкви, здания Палат.
Галерей орнамент броский
Фёдор строил на свой лад.
Храмы яркие на Пресне
О пяти чудных главах.
А в Котельниках, как песня …
Всё не скажешь на словах.
А в Измайлове колонна?
Там вверху сидел звонарь.
Всё без шума и без звона
Сделал юный государь.
И пришли сады в хоромы,
Сделан свой водопровод.
Вырыт был бассейн новый
Для игры в «потешный флот».
Вопреки советам свиты
Всех Нарышкиных убрать.
«Они тоже знамениты» -
Говорил: «Их надо знать».
И Нарышкины питали
К Фёдору свою любовь.
Потому что они знали,
Без царя - разборки, кровь.
Несмотря на пересуды
Очернить Нарышкин род.
Царь не стал лицом Иуды,
Не втянул в грызню народ.
Должность первого министра
Фёдор вскоре отменил.
Все дела и даже сыска
Он себе же и вменил.
Он не верил в фаворита,
Регентство же презирал.
Курс стабильный, он - не свита
Разрабатывал, внедрял.
Ввёл за правило, с печатью
Мог работать только он.
Даже с самой высшей знатью,
Он был вежлив, чуть смущён.
Все дела решались в Думе.
Это был его вердикт.
И не в кознях или шуме,
А в согласие, хоть на миг.
О «Разбойном» же приказе
Заявил, как сел на трон.
О насилии, как заразе,
Говорил его закон.
Выпускать без промедления,
Всех, кто был не виноват.
Правый суд, вот цель введения,
Это древний постулат.
А поэтому и Думу
Он изрядно потрепал.
Не давал поблажек «куму»,
Доверял, кто дело знал.
Так что близость к государю,
Перестала быть венцом.
Кто грозил: «Ударю, вжарю …»
Дума стала бы концом.
Прекратили группировки
Отношения выяснять.
Утверждались «Установки»
Все сословия сближать.
И военная реформа
Та, что делалась отцом,
Он продолжил, стала норма
Называть вояк стрельцом.
Потому что все «приказы»
Отменив, оставил тех,
Кто за царские Указы
Был готов взять даже грех.
Округа создал отдельно,
В каждом воинский кулак.
Не разрознены бесцельно,
А готовые для драк.
Так сложилась обстановка.
Турок надо проучить
То, что Турция - плутовка,
Не даёт спокойно жить.
От Днестра и до Азова
Шли бои - огонь и дым.
Выход к морю и вот снова
Можно двигаться на Крым.
Потрепали хану нервы.
От контакта он ушёл
А десант такой был первый,
Так что нам он впрок пошёл.
Флот российский вышел в море.
Исторический момент.
Пусть галерный, будет вскоре
Настоящий конкурент.
Били турка у Азова,
Крепость взять не удалось.
За Чигирин бились снова,
Но на мир идти пришлось
Левый берег отстояли,
Киев удалось вернуть.
И царя теперь узнали,
Что его не обмануть.
Подведя затем итоги.
Вывод был всего один.
На войне нужны и ноги,
И надёжный господин.
Все стрельцы теперь гвардейцы,
Подписал такой Указ.
Как Чигиринских «сидельцев»,
Обезглавив турок враз.
Звания в армии сменили
Голова - полковник стал.
Капитаны - сотней были,
Прапор только не устал.
Колоссальные реформы.
Всё менялось каждый день.
От армейской, скажем, формы,
До усадеб, деревень.
Стиль одежды стал меняться.
Стали бороды сбривать.
А в охабнях появляться
Не прилично так сказать.
Да, и в женских однорядках
Перестали вдруг ходить.
Дело вовсе не в девчатах,
Мужики стали корить.
Снова всплыло недовольство
И теперь уже стрельцы.
Мол, полковники их войска
Поголовно подлецы.
Фёдор сам хотел собраться,
Словно Бог его просил.
Слёг, а с ними повстречаться,
Просто не хватило сил.
Умер тихо, без мучений.
Ему было двадцать лет.
Для грядущих поколений
Он забыт, забыт навек.
Царь Фёдор Алексеевич
Иван Есаулков
Царь Фёдор ярко жизнь прожил
И даже в малый срок
Достойно Родине служил
И сделал всё, что смог.
Хотя и тяжело больной
(Не мог совсем ходить!),
Сам управлял своей страной,
Мог обо всём судить.
Случалось, и причём не раз,
Что, не жалея сил,
Готовил Фёдор свой указ,
Где всё один решил.
Стал Думу часто собирать
И власти укрепил,
Чтоб никому не потакать,
С решеньем торопил.
Ещё недоимки простил
И изменил налог,
Чем воевод «кормов» лишил -
Хватали, кто сколь мог!
«О рангах табель» Фёдор дал,
Дворянство обязал
Служить, солдат в полки собрал
И взгляд свой устремлял
На церковь... Только не успел
Царь с ней вопрос решить
И умер... Сколько славных дел
Он мог ещё свершить!
Федору III Алексеевичу 1676-1682г
Людмила Вышковская
Федор, царь, сын Алексея,
Царскою рукой своею
Подписал, издал указ:
Наказанья в этот раз,
Уж не пытки на миру,-
Тянут жилы на ветру,
Четвертуют, уши рвут,
И каленый колют прут…
Нет. По царскому веленью,
В наказаньях послабленье.
Коль виновен, - наказанье,
Но без членонадруганья.
Руки, уши, все на месте.
Меньше дикость, больше чести.
Царь разумен, человечен,
Но годами быстротечен.
Много думал дел начать,
Но пришла конца печать.
Он старался с пользой жить,
А не просто есть и пить.
Годы жизни: 1661-1682
Род: Романовы
Предшественник: Алексей Михайлович
Преемник: Иван V и Пётр I
Отец: Алексей Михайлович
Мать: Мария Ильинична Милославская
Дети: Илья
Дом Романовых - 3. Фёдор Алексеевич
Анатолий Новосёлов
Годы жизни - 1661 - 1682
Годы правления - 1676 - 1682
Старший братец, Фёдор Алексеевич,
Первого Петра.
И семь годов
Царствовал в России.
Но, перстом не тычь -
Даже заболев, не рвал подков.
Не было у Фёдора наследника.
Илья (сынок) и года не отжил.
Женился царь два раза, но приемника
Не было, и сам младым почил.
Женщин привечать ему не нравилось.
Блуд царю противен с детства был.
Мачеха и мать, да сёстры ставились
Близкими друзьями. Царь остыл.
Занимался Дорошенко, Самойловичем;
Чигиринские походы крышевал.
Украина волновала Алексеича -
Но и в этом «за буёк не заплывал».
Наших с турками война при нём закончилась.
Заднепровье скоро оным перешло.
Перемирие на двадцать лет упрочилось -
Вот и всё, что при царе произошло.
Царь Фёдор Алексеевич 1676-1682
Анатолий Чигалейчик
Царь Алексей ещё при жизни
Трон Феодору завещал.
А что оставил царь потомкам,
Какой был у Царя финал?
Страна аграрная платила
Татарам Крыма свою дань,
Повсюду на Руси разруха,
В какую сторону ни глянь.
От брака первого остались
Шесть превосходных дочерей,
Сын Фёдор, а второй Иван,
Был слабоумный мальчуган.
Все знают, Царь опять женился,
И мальчик у него родился
Пётр - богатырь и жизнелюб,
Рос на просторе, словно дуб.
Итак, Царь Фёдор воцарился,
Чем он на троне отличился?
Да тем как первый раз женился.
Был крестный ход и Царь увидел
Одну красавицу в толпе,
И неожиданно влюбился.
Агарью в жёны взял себе,
У них родился сын Илья
И снова у бояр ничья.
Царица умерла от родов,
Через неделю умер сын,
Остался Федор вновь один.
А через год опять женился
Он на Апраксиной Марфуте,
И повод дал новейшей смуте.
Царю шёл двадцать первый год,
С женой он счастливо живёт,
Всего два месяца проходит,
И Царь на небо жить уходит.
Царём поставили Ивана,
Сюжет для страшного романа.
Его сестра царица Софья,
Россией править начала,
Она так жаждала корону,
Стрельцов на плаху привела.
Царь Фёдор III Алексеевич
Валентин Михеранов
Умирая от простуды,
Исповедовался царь.
Прошептали только губы:
«Фёдор будет государь».
Иоким дал причаститься,
Он в те годы Патриарх,
Тихо продолжал молиться …
Отошёл, … увы и ах.
Тотчас же Иван Великий
Ухнул колоколом весть.
Трон остался не безликий,
Царь в России был и есть!
Тело ещё не остыло,
А уже парадный трон
Принесён и это было
Лишь холуйством тех персон.
До утра горели свечи,
Все спешили присягнуть.
Опустив пониже плечи.
К кресту царскому прильнуть.
Все с утра на площадь вышли,
А народ всё шёл и шёл, …
И стрелец здесь не был лишний,
Да, и смерд себя нашёл.
А синдром напомнил Смуту
И деяние бунтаря.
Потому, не на минуту,
Власть не будет без царя.
Фёдор был больной и слабый
И к пятнадцати годам.
Став царём, не жаждел славы,
Но юродствовать не дал.
Так, при жизни Алексея,
Канцлер уши все пропел.
Это Артамон Матвеев,
Был министром главных дел.
Говорил, что Фёдор слабый,
Много лет не проживёт.
И Иван такой же вялый,
Что за царь раз смерти ждёт.
Ну, а Пётр, хоть малолетка,
Он бы регентом мог быть.
Не случилась трону клетка,
Фёдор стал страной рулить.
Артамон был креатура
Всех Нарышкиных в тот час.
И его кандидатура
Стала лишней вдруг сейчас.
Вот боярин Одоевский
Сам консилиум собрал.
У врачей вердикт был веский:
«Будет жить!» Царь танцевал.
Юность Фёдора взыграла,
Он, как истинный монарх,
Делал всё, чтоб лучше стало,
И работал, как монах.
И, о чудо! В кой-то веки,
Он уже в седле сидит.
Все лекарства, все «аптеки»
Позабыл и крепко спит.
Как отец, пленён охотой.
Сам ловил зверей и птиц.
И с собой брал с неохотой
Незнакомых ему лиц.
Говорят, что в раннем детстве,
Когда с «мамками» гулял,
Разыграл попытку в бегстве
Сам под сани … и всё смял.
С той поры нутро болело.
И спина, живот и грудь.
А сейчас, всё как слетело,
Можно дальше заглянуть.
Лошадей любил безмерно.
Уважал надёжный лук.
Стрелы ложил неизменно
Точно в цель, вернее в сук.
С перестрелкой игры были
На реке, там Крымский брод.
Где ордынцев не забыли,
Помнит их в Москве народ.
И с оружием играли.
Кроме шпаг и тесаков,
Были копья и пищали,
Капониры, лучший кров.
Став царём, решил вмешаться,
Провести «потешный» смотр.
Чтобы брат мог развлекаться,
Ну, и крестник его Пётр.
И «Потешная площадка»
Появилась - всякий свой.
С медной пушкой для порядка,
С воеводскою избой.
Строить - было его страстью.
Все поправки делал сам.
Тонко пользовался властью,
Был умён не по годам.
И Большой дворец Кремлёвский,
Церкви, здания Палат.
Галерей орнамент броский
Фёдор строил на свой лад.
Храмы яркие на Пресне
О пяти чудных главах.
А в Котельниках, как песня …
Всё не скажешь на словах.
А в Измайлове колонна?
Там вверху сидел звонарь.
Всё без шума и без звона
Сделал юный государь.
И пришли сады в хоромы,
Сделан свой водопровод.
Вырыт был бассейн новый
Для игры в «потешный флот».
Вопреки советам свиты
Всех Нарышкиных убрать.
«Они тоже знамениты» -
Говорил: «Их надо знать».
И Нарышкины питали
К Фёдору свою любовь.
Потому что они знали,
Без царя - разборки, кровь.
Несмотря на пересуды
Очернить Нарышкин род.
Царь не стал лицом Иуды,
Не втянул в грызню народ.
Должность первого министра
Фёдор вскоре отменил.
Все дела и даже сыска
Он себе же и вменил.
Он не верил в фаворита,
Регентство же презирал.
Курс стабильный, он - не свита
Разрабатывал, внедрял.
Ввёл за правило, с печатью
Мог работать только он.
Даже с самой высшей знатью,
Он был вежлив, чуть смущён.
Все дела решались в Думе.
Это был его вердикт.
И не в кознях или шуме,
А в согласие, хоть на миг.
О «Разбойном» же приказе
Заявил, как сел на трон.
О насилии, как заразе,
Говорил его закон.
Выпускать без промедления,
Всех, кто был не виноват.
Правый суд, вот цель введения,
Это древний постулат.
А поэтому и Думу
Он изрядно потрепал.
Не давал поблажек «куму»,
Доверял, кто дело знал.
Так что близость к государю,
Перестала быть венцом.
Кто грозил: «Ударю, вжарю …»
Дума стала бы концом.
Прекратили группировки
Отношения выяснять.
Утверждались «Установки»
Все сословия сближать.
И военная реформа
Та, что делалась отцом,
Он продолжил, стала норма
Называть вояк стрельцом.
Потому что все «приказы»
Отменив, оставил тех,
Кто за царские Указы
Был готов взять даже грех.
Округа создал отдельно,
В каждом воинский кулак.
Не разрознены бесцельно,
А готовые для драк.
Так сложилась обстановка.
Турок надо проучить
То, что Турция - плутовка,
Не даёт спокойно жить.
От Днестра и до Азова
Шли бои - огонь и дым.
Выход к морю и вот снова
Можно двигаться на Крым.
Потрепали хану нервы.
От контакта он ушёл
А десант такой был первый,
Так что нам он впрок пошёл.
Флот российский вышел в море.
Исторический момент.
Пусть галерный, будет вскоре
Настоящий конкурент.
Били турка у Азова,
Крепость взять не удалось.
За Чигирин бились снова,
Но на мир идти пришлось
Левый берег отстояли,
Киев удалось вернуть.
И царя теперь узнали,
Что его не обмануть.
Подведя затем итоги.
Вывод был всего один.
На войне нужны и ноги,
И надёжный господин.
Все стрельцы теперь гвардейцы,
Подписал такой Указ.
Как Чигиринских «сидельцев»,
Обезглавив турок враз.
Звания в армии сменили
Голова - полковник стал.
Капитаны - сотней были,
Прапор только не устал.
Колоссальные реформы.
Всё менялось каждый день.
От армейской, скажем, формы,
До усадеб, деревень.
Стиль одежды стал меняться.
Стали бороды сбривать.
А в охабнях появляться
Не прилично так сказать.
Да, и в женских однорядках
Перестали вдруг ходить.
Дело вовсе не в девчатах,
Мужики стали корить.
Снова всплыло недовольство
И теперь уже стрельцы.
Мол, полковники их войска
Поголовно подлецы.
Фёдор сам хотел собраться,
Словно Бог его просил.
Слёг, а с ними повстречаться,
Просто не хватило сил.
Умер тихо, без мучений.
Ему было двадцать лет.
Для грядущих поколений
Он забыт, забыт навек.
Царь Фёдор Алексеевич
Иван Есаулков
Царь Фёдор ярко жизнь прожил
И даже в малый срок
Достойно Родине служил
И сделал всё, что смог.
Хотя и тяжело больной
(Не мог совсем ходить!),
Сам управлял своей страной,
Мог обо всём судить.
Случалось, и причём не раз,
Что, не жалея сил,
Готовил Фёдор свой указ,
Где всё один решил.
Стал Думу часто собирать
И власти укрепил,
Чтоб никому не потакать,
С решеньем торопил.
Ещё недоимки простил
И изменил налог,
Чем воевод «кормов» лишил -
Хватали, кто сколь мог!
«О рангах табель» Фёдор дал,
Дворянство обязал
Служить, солдат в полки собрал
И взгляд свой устремлял
На церковь... Только не успел
Царь с ней вопрос решить
И умер... Сколько славных дел
Он мог ещё свершить!
Федору III Алексеевичу 1676-1682г
Людмила Вышковская
Федор, царь, сын Алексея,
Царскою рукой своею
Подписал, издал указ:
Наказанья в этот раз,
Уж не пытки на миру,-
Тянут жилы на ветру,
Четвертуют, уши рвут,
И каленый колют прут…
Нет. По царскому веленью,
В наказаньях послабленье.
Коль виновен, - наказанье,
Но без членонадруганья.
Руки, уши, все на месте.
Меньше дикость, больше чести.
Царь разумен, человечен,
Но годами быстротечен.
Много думал дел начать,
Но пришла конца печать.
Он старался с пользой жить,
А не просто есть и пить.