Ко дню рождения Н. В. Гоголя
Хлестаков
Антонов Валерий
Понять пытаюсь я, каков
он, этот самый Хлестаков.
Мошенник, плут или врунишка,
попавший в скверный городишко?
Или талантливый актёр,
что уморительно хитёр
в случайной роли ревизора,
вдруг его спасшей от позора?
Чичиков
Антонов Валерий
В чём смысл покупки мёртвых душ? -
вопросик интересный.
На чём сорвать хотел он куш -
мне лично неизвестно.
Гоголю
Александра Клеменцова
ОДНОСЛОВНЫЙ МНОГОРИФМ
Апрель.
День Смеха.
Родился
Гоголь.
Не верь
Потехам -
Рядился
Строго!
Был
Смех
Сквозь слёзы,
И всепрощенье.
И
Грех,
И грёзы,
И обличенье!
Любим
В народе,
Известен
В фильмах,
Пел гимн
Природе!
Писал он
Сильно!
ОДНОСЛОВНЫЙ МНОГОРИФМ
Апрель.
День Смеха.
Родился
Гоголь.
Не верь
Потехам -
Рядился
Строго!
Был
Смех
Сквозь слёзы,
И всепрощенье.
И
Грех,
И грёзы,
И обличенье!
Любим
В народе,
Известен
В фильмах,
Пел гимн
Природе!
Писал он
Сильно!
Хлестаков
Антонов Валерий
Понять пытаюсь я, каков
он, этот самый Хлестаков.
Мошенник, плут или врунишка,
попавший в скверный городишко?
Или талантливый актёр,
что уморительно хитёр
в случайной роли ревизора,
вдруг его спасшей от позора?
Чичиков
Антонов Валерий
В чём смысл покупки мёртвых душ? -
вопросик интересный.
На чём сорвать хотел он куш -
мне лично неизвестно.
Гоголю
Валерий Лебедев 4
Я Гоголя не видел никогда,
Хоть знаю я, - писатель он отменный!
Ушли в ничто истории года,
Но будь со мной – забвения дух нетленный!
Неисчерпаем слов великих праздный путь!
Огнём горит и светит, ночь ломая!
И мир, что есть вокруг, вздымает грудь,
И чрево ненасытное питая!
Чеканный ямб, хорей иль белый стих,
Иль даже просто так, рассказ прекрасный,
Явил пред взором праведный триптих –
Поодаль - предки, в центре – сокол ясный!
Ты много написал прекрасных слов,
Твои рассказы мечены в веках!
Твой самый лучший жизненный улов –
В умах людей живущих – вставший прах!
И не сломить его не шёпотом коварным,
И не цензурой, взятой свысока!
И даже и не молотом ударным,
Что мнёт людские чревы и бока!
Сверкай лучами радуг первозданных!
Гори огнём все дышащим в груди!
Питай словами нас, судьбою данных!
Твой путь открытий только впереди!
Гоголевское
Завернувшись в липкую метель,
Чичиков идет по Петербургу.
И зачем всю эту канитель
Он затеял спьяну или сдуру?
Нет теперь ни отдыха, ни сна,
Мертвецы, как семечки в карманах,
Но приманка-цель еще видна
Сквозь завесу тонкого обмана.
Молчаливо-грустно смотрит вслед
Тихий неприкаянный Акакий,
Щурится фонарный желтый свет,
Но не различает лиц во мраке...
Шинель
Елена Грислис
Н.В.Гоголю
Люблю её убогость, жалкость.
Ведь в ней звучит душа твоя.
Россия - нищих, голодранцев -
Святая Родина моя!
Твои немеркнущие вежды
Воспел великий чародей,
Любивший степь, как луч надежды,
В судьбе измученной твоей.
Её стремительная тройка
Несётся вдаль - куда теперь?
А в сердце русском остаётся
До часа судного - шинель.
У Гоголя судьба совсем иная...
Елена Ярина
У Гоголя судьба совсем иная.
Трудолюбив. Всегда любил писать.
Сам с жизнью в правду будто бы играя,
Хотел о многом людям рассказать.
То образы его подчас гротескны,
То юмора ему не занимать,
Писал с задором, живо, интересно.
Не мог иначе, вовсе не писать.
Знакома проза. Пьесы, пьесы, пьесы…
Чего один уж стоит «Ревизор».
И Хлестаков - порядочный повеса.
Кругом вранье и сам - ничтожный вор.
Хорош герой в итоге получился.
Не зря сюжет сам Пушкин подарил.
И Гоголь над поэмою трудился
Про «мертвых душ». Вот где любовь и пыл.
Там Чичиков - богатая натура
Все в бричке по России разъезжал,
Скупал крестьян умерших.Вот фигура!
Чтобы нажить изрядный капитал!!!
И Гоголь на подмостки вывел смело
Помещиков и толстых, и смешных:
Манилов, Плюшкин - созданы умело,
Но все они ничтожны и грешны.
Коробочка, Ноздрев, и Собакевич -
В России их бессчетное число,
И каждый - дармоед, а не - царевич,
За счет народа жил, был подлецом.
Вы спросите меня и справедливо:-
«А есть ли положительный герой?»
Да. Есть народ - отвечу вам учтиво,
Крестьянский люд - они народ простой.
И катит снова бричка по ухабам.
Дорога - бездорожье. Тройка. Русь.
Куда не кинь…все мужики и бабы.
И как без бога? И тоска и грусть.
Маниловы, Ноздревы - жизнь такая.
Кому кутить, кому лежать мечтать.
Умом ее никто не понимает
Россию - Русь, родную нашу мать.
И Гоголь не молчит, поэму пишет.
Родного слова знает терпкий вкус.
И пишет так легко он, словно дышит,
И смех сквозь слезы, и такая грусть.
И лирика его вполне уместна
Про Днепр и тройку рвущихся коней.
Народом восхищался, если честно.
Поэмы нет «задиристей», сильней.
Гоголь на Украине
Иван Есаулков
Шумят украинские степи,
Колышется знойный ковыль.
Коляска узорами лепит
Сухую дорожную пыль.
Степи ли прочесть панегирик,
Соседа ли ей предпочесть?
Вздохнул всем известный сатирик,
Придумавши «страшную месть»!
Природа ласкает и нежит,
Усталое солнце печёт.
«Заеду, наверное, в Нежин,
Воздам-ка сыновний почёт.
Прошли здесь все лучшие годы.
Отсюда в столицу махнул.
Писать же хвалебные оды,
Не буду», - он снова вздохнул:
«За оды меня укоряя,
Душа от тоски заболит»...
Над степью закат догорает,
Темнеется Нежин вдали.
А ветер прохладою веет,
В балок скоро звезды падут...
«Сатирою поле засею,
Когда-нибудь всходы взойдут.
Любовь воспевает пусть лирик,
Придворный хлыщ оды поёт.
А, если в душе я - сатирик,
Иная судьба меня ждёт!»
Тарас Бульба
Солнце упало на латы кирас,
Греет клинки карабел*.
Думает думку усталый Тарас,
Как казакам не сробеть.
Бел оселедец добавил седин,
Льёт серебро по усам.
День, на плечАх как погоня сидит,
Польских крылатых гусар.
Только вчера были с ними впритык,
Саблей троих он достал.
Славно поминки справляли браты,
Стал бы доволен Остап.
Нынче у ляхов подмоги прилив,
Слышно уже их:"Пся крев!"
Кони устали. Пойдём на прорыв,
Может, спасёмся в Днепре?
Что казаки? Годен порох ещё?
Гнётся ль казацкая стать?
Бог оказал нам особый почёт -
Вместе за Русь вынуть сталь.
Кто же из пекла прорвётся живым,
К шляхте вертайсь громыхать!
Звон по весне наших сабель кривых
Снова услышат нехай.
С Богом, родимые! Хлопцы, вперёд!
Вон, через эту гряду!
Я догоню вас, давайте в намёт!
Люльку вот только найду...
Карабела (польск. Karabela) — тип сабли, в частности имевший распространение среди польской шляхты в XVII—XVIII веках.
Чичиков
Протоиерей Артемий Владимиров
Не зная устали, он колесит на бричке,
Минуя города, меняя весь на весь...
С усердьем души мертвецов повсюду ищет,
Отринув лень, хандру, обидчивость и спесь.
Брусничный фрак его со знаменитой искрой
В гостиных примелькался...
Плюшкин и Ноздрёв,
Коробочка, Манилов, томный и речистый,
И мрачный Собакевич - гостя все под кров
Зовут... Тот приступает к ним с одной лишь целью -
Извлечь из мертвецов сомнительный профит...
Рукопожатия, улыбки, тосты, зелье -
В доверье так и сяк втереться норовит...
Подобных «практиков» и в наши дни немало:
Интеллигентны, образованны, умны,
Религиозность обнаружат, если надо,
Богатым дамам толковать умеют сны...
Но, к сожаленью, не имея убеждений,
Они себе избрали божеством корысть.
У циников умом и сердцем правят деньги,
И ради них готовы сродников загрызть.
Но, согласитесь, нет ужасней наказанья,
Чем выкрасть незаметно из своей души
Любовь... Паденье неминуемо для зданья,
Когда прогнили сваи... Жизнь к концу бежит,
И занавес вот-вот опустится на сцену...
Не принесет отрады «мертвым душам» смерть.
Какую за спасение уплатят цену,
Коль Богу предпочли земную круговерть?
Старый Тарас
Сазонов Константин
Н.В. Гоголю, знатоку русской и казачьей души...
Тревожно в казачьей груди...
Ох, чую я с ляхами рубку!
И в Поле Тарас уходил
Взяв в бой злополучную трубку...
А Полем расстелется дым
И прядают лошади с храпом,
Вот, ляхи, Вам всем! И жиды!
Во Светлую память Остапа...
Попутал Вас, видимо, Бес!
Нет чести и совести больше...
Пылает Костел до небес -
Гуляют казаки по Польше!
На Воле - скачи не скачи,
А старость хватает за спину!
И дряхлый Тарас на печи -
Такую я вижу картину!
Осталось, быть может, лишь раз
Сыграть мне с Безносою в прятки...
И выпустил Люльку Тарас:
Устал я от жизни, ребятки...
В походах - всех первых первей,
И в сечах я дрался, как надо!
Да нет у меня сыновей,
Надежды моей и Отрады!
Сидеть на печи? Не с руки!
И кто мою старость оплачет?
Погибну, загнусь от тоски
Без Воли и жизни казачьей!
Видать отгулялся, пора...
А Сечь я, сынки, не ославлю!
И крикнул на лошадь Тарас
И выхватил острую саблю...
Уходит без всадника конь,
От смерти я бегать не стану!
И вспыхнул последний Огонь
В глазах старика Атамана!
Стоит у последней черты,
Вся жизнь перед ним пролетела...
И вспомнились Други-Браты,
С кем бился за общее Дело!
И сколько Вас было со мной,
На турок и крымцев ходивших?
Любивших веселье и бой,
Чубы в Диком Поле сложивших?
И Время застыло в Кругу
И смотрит на небе Спаситель...
Гайдуки по Полю бегут,
На смерть на свою, на погибель...
И страшно тот бой закипел,
Казаки не празднуют труса...
На Небо Тарас возлетел
В Огне, по обычаю Русов...
И Волю мою - не сломить,
Мне песня - последняя схватка!
Гайдуков несли хоронить
По площади больше десятка...
Уйдем мы на Вечный Покой...
Да выдюжит все наша Раса!
И Днепр струится живой
Сверкая глазами Тараса!
А тучки на небе легки,
И Ветер в степях не устанет!
И песни поют казаки
О старом своем Атамане!
И песни поют казаки
О старом своем Атамане!
Шинель
Натико
"Мы все вышли из гоголевской "Шинели"
(знаменитый критик, вспомню, кто - напишу непременно)
Мы все когда-то вышли из "Шинели"
И на запятках пушкинских карет
Летели от дуэли до дуэли,
Мелькал вдали "Зеленой лампы" свет,
Крепчает ветер в алой парусине,
Маяк горит "Бегущей по волнам".
Мы пишем о березах и России,
Там "Незнакомка" улыбнулась нам.
Не ново под луной, увы, не ново
Все то, что напишу сегодня я -
Все это было. Прежде было Слово -
Лишь после были небо и земля.
Пройдут они, но Слово сохранится -
Вина в бокалы древнего налью.
Пишу опять, очередной страницей
Заплатку на "Шинели" обновлю.
Я Гоголя не видел никогда,
Хоть знаю я, - писатель он отменный!
Ушли в ничто истории года,
Но будь со мной – забвения дух нетленный!
Неисчерпаем слов великих праздный путь!
Огнём горит и светит, ночь ломая!
И мир, что есть вокруг, вздымает грудь,
И чрево ненасытное питая!
Чеканный ямб, хорей иль белый стих,
Иль даже просто так, рассказ прекрасный,
Явил пред взором праведный триптих –
Поодаль - предки, в центре – сокол ясный!
Ты много написал прекрасных слов,
Твои рассказы мечены в веках!
Твой самый лучший жизненный улов –
В умах людей живущих – вставший прах!
И не сломить его не шёпотом коварным,
И не цензурой, взятой свысока!
И даже и не молотом ударным,
Что мнёт людские чревы и бока!
Сверкай лучами радуг первозданных!
Гори огнём все дышащим в груди!
Питай словами нас, судьбою данных!
Твой путь открытий только впереди!
Гоголевское
Галина Гольд
Завернувшись в липкую метель,
Чичиков идет по Петербургу.
И зачем всю эту канитель
Он затеял спьяну или сдуру?
Нет теперь ни отдыха, ни сна,
Мертвецы, как семечки в карманах,
Но приманка-цель еще видна
Сквозь завесу тонкого обмана.
Молчаливо-грустно смотрит вслед
Тихий неприкаянный Акакий,
Щурится фонарный желтый свет,
Но не различает лиц во мраке...
Шинель
Елена Грислис
Н.В.Гоголю
Люблю её убогость, жалкость.
Ведь в ней звучит душа твоя.
Россия - нищих, голодранцев -
Святая Родина моя!
Твои немеркнущие вежды
Воспел великий чародей,
Любивший степь, как луч надежды,
В судьбе измученной твоей.
Её стремительная тройка
Несётся вдаль - куда теперь?
А в сердце русском остаётся
До часа судного - шинель.
У Гоголя судьба совсем иная...
Елена Ярина
У Гоголя судьба совсем иная.
Трудолюбив. Всегда любил писать.
Сам с жизнью в правду будто бы играя,
Хотел о многом людям рассказать.
То образы его подчас гротескны,
То юмора ему не занимать,
Писал с задором, живо, интересно.
Не мог иначе, вовсе не писать.
Знакома проза. Пьесы, пьесы, пьесы…
Чего один уж стоит «Ревизор».
И Хлестаков - порядочный повеса.
Кругом вранье и сам - ничтожный вор.
Хорош герой в итоге получился.
Не зря сюжет сам Пушкин подарил.
И Гоголь над поэмою трудился
Про «мертвых душ». Вот где любовь и пыл.
Там Чичиков - богатая натура
Все в бричке по России разъезжал,
Скупал крестьян умерших.Вот фигура!
Чтобы нажить изрядный капитал!!!
И Гоголь на подмостки вывел смело
Помещиков и толстых, и смешных:
Манилов, Плюшкин - созданы умело,
Но все они ничтожны и грешны.
Коробочка, Ноздрев, и Собакевич -
В России их бессчетное число,
И каждый - дармоед, а не - царевич,
За счет народа жил, был подлецом.
Вы спросите меня и справедливо:-
«А есть ли положительный герой?»
Да. Есть народ - отвечу вам учтиво,
Крестьянский люд - они народ простой.
И катит снова бричка по ухабам.
Дорога - бездорожье. Тройка. Русь.
Куда не кинь…все мужики и бабы.
И как без бога? И тоска и грусть.
Маниловы, Ноздревы - жизнь такая.
Кому кутить, кому лежать мечтать.
Умом ее никто не понимает
Россию - Русь, родную нашу мать.
И Гоголь не молчит, поэму пишет.
Родного слова знает терпкий вкус.
И пишет так легко он, словно дышит,
И смех сквозь слезы, и такая грусть.
И лирика его вполне уместна
Про Днепр и тройку рвущихся коней.
Народом восхищался, если честно.
Поэмы нет «задиристей», сильней.
Гоголь на Украине
Иван Есаулков
Шумят украинские степи,
Колышется знойный ковыль.
Коляска узорами лепит
Сухую дорожную пыль.
Степи ли прочесть панегирик,
Соседа ли ей предпочесть?
Вздохнул всем известный сатирик,
Придумавши «страшную месть»!
Природа ласкает и нежит,
Усталое солнце печёт.
«Заеду, наверное, в Нежин,
Воздам-ка сыновний почёт.
Прошли здесь все лучшие годы.
Отсюда в столицу махнул.
Писать же хвалебные оды,
Не буду», - он снова вздохнул:
«За оды меня укоряя,
Душа от тоски заболит»...
Над степью закат догорает,
Темнеется Нежин вдали.
А ветер прохладою веет,
В балок скоро звезды падут...
«Сатирою поле засею,
Когда-нибудь всходы взойдут.
Любовь воспевает пусть лирик,
Придворный хлыщ оды поёт.
А, если в душе я - сатирик,
Иная судьба меня ждёт!»
Тарас Бульба
Игорь Шептухин
Солнце упало на латы кирас,
Греет клинки карабел*.
Думает думку усталый Тарас,
Как казакам не сробеть.
Бел оселедец добавил седин,
Льёт серебро по усам.
День, на плечАх как погоня сидит,
Польских крылатых гусар.
Только вчера были с ними впритык,
Саблей троих он достал.
Славно поминки справляли браты,
Стал бы доволен Остап.
Нынче у ляхов подмоги прилив,
Слышно уже их:"Пся крев!"
Кони устали. Пойдём на прорыв,
Может, спасёмся в Днепре?
Что казаки? Годен порох ещё?
Гнётся ль казацкая стать?
Бог оказал нам особый почёт -
Вместе за Русь вынуть сталь.
Кто же из пекла прорвётся живым,
К шляхте вертайсь громыхать!
Звон по весне наших сабель кривых
Снова услышат нехай.
С Богом, родимые! Хлопцы, вперёд!
Вон, через эту гряду!
Я догоню вас, давайте в намёт!
Люльку вот только найду...
Карабела (польск. Karabela) — тип сабли, в частности имевший распространение среди польской шляхты в XVII—XVIII веках.
Чичиков
Протоиерей Артемий Владимиров
Не зная устали, он колесит на бричке,
Минуя города, меняя весь на весь...
С усердьем души мертвецов повсюду ищет,
Отринув лень, хандру, обидчивость и спесь.
Брусничный фрак его со знаменитой искрой
В гостиных примелькался...
Плюшкин и Ноздрёв,
Коробочка, Манилов, томный и речистый,
И мрачный Собакевич - гостя все под кров
Зовут... Тот приступает к ним с одной лишь целью -
Извлечь из мертвецов сомнительный профит...
Рукопожатия, улыбки, тосты, зелье -
В доверье так и сяк втереться норовит...
Подобных «практиков» и в наши дни немало:
Интеллигентны, образованны, умны,
Религиозность обнаружат, если надо,
Богатым дамам толковать умеют сны...
Но, к сожаленью, не имея убеждений,
Они себе избрали божеством корысть.
У циников умом и сердцем правят деньги,
И ради них готовы сродников загрызть.
Но, согласитесь, нет ужасней наказанья,
Чем выкрасть незаметно из своей души
Любовь... Паденье неминуемо для зданья,
Когда прогнили сваи... Жизнь к концу бежит,
И занавес вот-вот опустится на сцену...
Не принесет отрады «мертвым душам» смерть.
Какую за спасение уплатят цену,
Коль Богу предпочли земную круговерть?
Старый Тарас
Сазонов Константин
Н.В. Гоголю, знатоку русской и казачьей души...
Тревожно в казачьей груди...
Ох, чую я с ляхами рубку!
И в Поле Тарас уходил
Взяв в бой злополучную трубку...
А Полем расстелется дым
И прядают лошади с храпом,
Вот, ляхи, Вам всем! И жиды!
Во Светлую память Остапа...
Попутал Вас, видимо, Бес!
Нет чести и совести больше...
Пылает Костел до небес -
Гуляют казаки по Польше!
На Воле - скачи не скачи,
А старость хватает за спину!
И дряхлый Тарас на печи -
Такую я вижу картину!
Осталось, быть может, лишь раз
Сыграть мне с Безносою в прятки...
И выпустил Люльку Тарас:
Устал я от жизни, ребятки...
В походах - всех первых первей,
И в сечах я дрался, как надо!
Да нет у меня сыновей,
Надежды моей и Отрады!
Сидеть на печи? Не с руки!
И кто мою старость оплачет?
Погибну, загнусь от тоски
Без Воли и жизни казачьей!
Видать отгулялся, пора...
А Сечь я, сынки, не ославлю!
И крикнул на лошадь Тарас
И выхватил острую саблю...
Уходит без всадника конь,
От смерти я бегать не стану!
И вспыхнул последний Огонь
В глазах старика Атамана!
Стоит у последней черты,
Вся жизнь перед ним пролетела...
И вспомнились Други-Браты,
С кем бился за общее Дело!
И сколько Вас было со мной,
На турок и крымцев ходивших?
Любивших веселье и бой,
Чубы в Диком Поле сложивших?
И Время застыло в Кругу
И смотрит на небе Спаситель...
Гайдуки по Полю бегут,
На смерть на свою, на погибель...
И страшно тот бой закипел,
Казаки не празднуют труса...
На Небо Тарас возлетел
В Огне, по обычаю Русов...
И Волю мою - не сломить,
Мне песня - последняя схватка!
Гайдуков несли хоронить
По площади больше десятка...
Уйдем мы на Вечный Покой...
Да выдюжит все наша Раса!
И Днепр струится живой
Сверкая глазами Тараса!
А тучки на небе легки,
И Ветер в степях не устанет!
И песни поют казаки
О старом своем Атамане!
И песни поют казаки
О старом своем Атамане!
Шинель
Натико
"Мы все вышли из гоголевской "Шинели"
(знаменитый критик, вспомню, кто - напишу непременно)
Мы все когда-то вышли из "Шинели"
И на запятках пушкинских карет
Летели от дуэли до дуэли,
Мелькал вдали "Зеленой лампы" свет,
Крепчает ветер в алой парусине,
Маяк горит "Бегущей по волнам".
Мы пишем о березах и России,
Там "Незнакомка" улыбнулась нам.
Не ново под луной, увы, не ново
Все то, что напишу сегодня я -
Все это было. Прежде было Слово -
Лишь после были небо и земля.
Пройдут они, но Слово сохранится -
Вина в бокалы древнего налью.
Пишу опять, очередной страницей
Заплатку на "Шинели" обновлю.