Я гуляю по Берлину
Валентин Панарин
Я гуляю по Берлину.
Замки, площади, река.
Удивляюсь исполину:
На меня глядят века.
Здесь столетия, как вехи
В жизни памятной страны.
Здесь застыл солдат навеки -
Победитель той войны.
Здесь история живая
В каждом доме и дворе,
Среди парков и лужаек,
Вдоль по набережной Шпре.***
Красотища. Заграница.
Но нельзя сравнить с Москвой !
И кругом чужие лица,
И язык звучит не свой.
Берлин
Валентин Панарин
Я гуляю по Берлину.
Замки, площади, река.
Удивляюсь исполину:
На меня глядят века.
Здесь столетия, как вехи
В жизни памятной страны.
Здесь застыл солдат навеки -
Победитель той войны.
Здесь история живая
В каждом доме и дворе,
Среди парков и лужаек,
Вдоль по набережной Шпре.***
Красотища. Заграница.
Но нельзя сравнить с Москвой !
И кругом чужие лица,
И язык звучит не свой.
Берлин
Валерия Ливина
Я жду у лестницы Рейхстага,
Туристы группами идут.
Цвета трепещущего флага
Не алы - словно не был тут
Тяжелый бой. Победа наша
И павших тысячи солдат
Как будто нереальны даже,
В земле безмолвные лежат.
Британских школьников ватага
Примолкла, слушая рассказ:
Учитель у дверей Рейхстага
Толкует гадости про нас.
Про то, что взятие Берлина
Случилось вовсе в темноте,
Стрельба и рвущиеся мины
В кино показаны не те.
И флаг водружен был повторно,
Намеренно при свете дня,
Короче, было все притворно:
Фэйк, по-английски говоря.
Подростки радостно гогочут:
Чего еще от русских ждать,
Сражались под покровом ночи,
Слабо им днем Берлин занять.
А я молчу, налившись гневом,
Нет смысла спорить с наглецом,
Ему всевидящее небо
Нахлещет за цинизм лицо.
Хватило западной отваги,
Чтоб Дрезден ночью разбомбить.
Они такие молодчаги,
Мы их должны благодарить.
Встаю у купола на крыше,
Гляжу на запад и восток.
В Берлине точки есть повыше,
Но в целом - плоский городок.
Вон там проходит Фридрихштрассе,
Чек-пойнт - союзников музей.
Свободы улица и счастья,
Однажды я прошла по ней.
Гласила надпись на фасаде:
"Прохожий, стой! Здесь был раздел -
Свобода нынче!" Только сзади -
Квартал, бедняцкий новодел.
"Прохожий! Брат-американец
Тебе свободу подарил!"
Таращусь я на этот танец
Офонаревших гамадрил.
Свободу! Лгут ведь ненапрасно
Вразрез истории самой.
Не верь, прохожий, этой басне,
Их роль была совсем другой.
Тогда, в последней битве нашей,
Кровь не спешившие пролить,
Они, Берлин не штурмовавши,
Взялись потом его делить,
А поделив, к себе тянули,
Наглей не сыщется прием.
Они и есть причина гули -
Стены, что выросла на нем.
Объединение столицы
Суть благо, нет сомненья в том.
Оно должно было свершиться,
Не нынче если - так потом.
Раздел - уродство и несчастье,
Страданье тысячей людей.
Стена как символ глупой власти,
Но всей беды исток не в ней.
Гляжу теперь на сытый запад,
Своя легенда есть и там:
К эдему что-то вроде трапа,
Гламурная Курфюрстендамм.
Бриллианты, дорогие кары,
Весь блеск заманчивых огней,
Парфюм и в золоте оправы
Легко отыщутся на ней.
Когда карабкались на стену,
Свободы воздухом пьянясь,
О ней мечтали, несомненно:
Сильна зажиточности власть.
Мне немцев жаль: идей фиаско,
Мираж свободы, чужаки...
Увы, сегодня блеклы краски,
И завтра - будут ли ярки?
Из записок о Берлине
Виктор Грабарев
Источник бед неисчислимых,
Открытий многих отчий дом
Берлин средь готик острокрылых
Стоит земельным королём.
Из стен гранитных бундестага
Звучало множество идей;
На нём цвета менялись флага
И имена его вождей.
Планета помнит их походы
И вероломства там печать,
Тоску пленения и годы,
Когда едва могла стенать.
Возмездье долго собиралось
Под алым стягом и звездой
И от Берлина лишь осталось
Пустое место над рекой.
Но словно Феникс он воспрянул
Из пепла старых кирпичей
И вот уж новый эпос грянул
Из уст извечных палачей.
Различье есть, но лишь в вокале.
Контент военный сохранён.
Всё также пенятся в бокале
Поджог, убийство и погром.
Сердца юнцов полны реванша
И жажды страны покорять
Под звуки нот весёлых марша
И вновь шагать, шагать, шагать.
Урок истории - для умных.
Иным ученье не поднять.
В Берлине сборище безумных
Рисует свастику опять…
Берлин
Гена Уральский
Дома города
Как глыбы льдин,
Насквозь из холода
Берлин, Берлин.
Из серого мрамора
Неба блин,
Содом и Гоморра
Берлин, Берлин.
Куда-б ни шeл
Всегда один
Со мной идет
Берлин, Берлин.
День сгинет прочь,
А в след за ним
Приходит ночь
В Берлин, Берлин.
Исполненна
Каких глубин
Твоя печаль
Берлин, Берлин?
На стенах тени
Понурых спин,
Ты повторенье
Берлин, Берлин.
А юг взрезал
Птиц клин,
Прощай, сказал
Берлин, Берлин.
Со мною остался
Утренний сплин,
Ты мне показался
Берлин, Берлин.
Берлинские зарисовки
Евгений Голубев
В Берлине плюс десять, у нас минус десять,
в Берлине весна сизокрылая месяц.
Кругом "Истамбул" и турецкие лица.
Берлин их отныне вторая столица.
А немцы в делах, в бесконечных заботах -
как будто вся жизнь их сплошная работа.
Здесь тихо, спокойно, уютно, приятно.
Слова и улыбки - и всем, и приватно.
С утра оживают его магистрали
и, кажется, улицы - реки из стали,
потоки машин, натиск света и звуков,
в энергию дня запрессованы туго.
И снова покой, тишина и порядок.
И свет апельсиновый приторно-сладок.
Искрятся витрины, скамейки, брусчатка,
но близкая ночь все сотрёт отпечатки.
----
Шпандау карминовый, пепельный, белый,
вплетающий в чёрное жёлтый умело,
соборный и замковый, тихий и гласный,
канальный, туманный и солнечно-ясный,
гранитный и свайный, стальной и бетонный,
мозаичный, стрельчатый, в небо - оконный,
прямой, круговой, параллельный и смежный,
безвольный, настырный, решительный, нежный,
дождливый и сонный, пугливый, манящий,
глубинный, старинный, живой, настоящий.
Берлин-Ноктюрн
Евгений Торяник
Я по жизни скитаюсь один.
В одиночестве мне умереть.
Брошу всё и уеду в Берлин,
А иначе куда мне лететь?
Мне Тиргартена воздух знаком,
По Кудаму привычен маршрут.
Под холодным берлинским дождём
На углах карривюрст продают.
Я вдоль Шпрее неспешно пройдусь.
Добреду до берлинской Стены.
И,быть может, осенняя грусть
Потеряет мои там следы.
Счастья здесь никогда не найти,
Только Волю и, может, Покой.
Я стою у берлинской Стены,
Прислонившись к ней правой рукой.
Берлин
Людмила Некрасовская
Я мушкой попала в паучьи тенёта Берлина.
Теперь мне блуждать и блуждать по его галереям,
Исполнясь восторгом от каждой старинной картины,
Скорбя возле памятников убиенным евреям.
Искать филармонии сверхсовременное диво,
Подкармливать лебедя Шарлоттенбургского парка.
Взирая на то, как врата Бранденбурга красивы,
Решиться сравнить их фасад с Триумфальною аркой.
Войти в кафедральный собор. Осмотреть синагогу.
Осмыслить былое, пытаясь найти пониманье
Того, как усердно молиться всесильному Богу,
Народ свой спокойно отдавшему на растерзанье.
Успеть пропитаться насковозь европейской свободой,
Жалея, что в нас толерантность воспитана слабо.
Признаться себе, что порадовал август погодой,
Но небо на город натянуто тонким хиджабом.
До свиданья, Берлин!
Людмила Некрасовская
До свиданья, Берлин! Я не знаю: удастся ли снова
Повстречаться с тобой, насладиться твоей красотой,
Срифмовать для тебя напоенное нежностью слово -
Городских впечатлений пьянящий ядреный настой.
Ты заставил прозреть и серьезно подумать о многом.
Но домой мне пора: все слова и часы сочтены.
Я спокойна теперь, ибо знаю, что будет итогом
Нам навязанной подлой не нужной народу войны.
Но об этом - потом. А пока нам пора попрощаться.
Я желаю тебе процветания и не таю,
Что безумно хочу, чтобы люди могли возвращаться
К этой грустной строке, открывающей душу мою.
Русские в Берлине
Марков Александр
Наш перелет был идеально точен,
И снова я прогуливаюсь здесь.
Немецкий мой, конечно же, не очень.
Прости, Берлин, такой, какой уж есть…
Приятны мне невычурный твой глянец
И площадей естественная ширь.
Пусть я всего лишь только иностранец,
Но город мне не кажется чужим.
Не стрёмно мне в многоголосом гаме,
Могу бродить, не опуская плеч:
В Тиргартене, на Башне* и Кудамме** –
Везде слышна родная наша речь.
Вот у дворца, где высажены липы
И немцы совершают променад,
Пред памятником Фридриху Великому
Сограждане мои опять стоят.
А старый Фриц взирает с пьедестала,
Лишь в бронзе губ вопрос застыл один:
Что с городом его любимым стало?
Неужто снова русским сдан Берлин?!
*Башня - знаменитая Берлинская телебашня на Александерплатц.
**Кудамм - так немцы называют свою фешенебельную улицу Курфюрстендамм.
По Берлину
Нина Лёзер
Едут, едут по Берлину наши казаки.
Мы едем, едем…на колёсах.
Не я, - но некто крутит руль.
И ни одной вокруг берёзы,
не их велел сажать король.
Здесь липы - (и не две, не три их)
вовсю шумят - почти что хор.
С театром рядом толстый Фридрих
гарцует… там, где выход-вход.
Здесь светлых зданий величавость,
здесь имя Гумбольдта гремит.
Бросаю взгляд… нале… направо,
а в спешке час похож на миг.
Сквозь Бранденбургские ворота
пройду, как всякий прочий люд.
Смешался воздух… в честь свободы
вдыхаю весь Берлинер люфт.
Квадрига - стоп!.. она всё скачет,
всё подмечает впереди
и позади… там в речке катер,
и мост над Шпрее - он гудит.
Зелёный танк в зелёных ветках
здесь был, - он будто был всегда.
Победы столп - сейчас проеду.
О, как же сладко побеждать!
Унтер ден Линден как в угаре,
в себя вбирает гам и гул.
Восток и Запад - всем по паре,
а мне пора в Шарлоттенбург.
Не казаки ль вдоль по Берлину?
Не я ль за ними вслед спешу
в одном ряду, довольно длинном,
из ничего рождая шум?
Берлин... Путевые заметки
Титова Светлана Юрьевна
Берлин, ты педант, вечный франт с сединою
Во фраке потёртом, в петлице цветок
Гордишься упрямо своей стариною
Стеной разделил запад ты и восток...
Ты пунктуален, ходишь важно, чинно
На лирику и деньги ты скупой
А в центре у тебя - Блошиный рынок
И панки нарушают твой покой...
Ты отдыхаешь на дешёвых пляжах
Вьетнамцам и китайцам очень рад
А за прогрессом так следишь, что даже
Проводишь молодёжный Лайв-парад...
Субботний вечер просидев за пивом
За пачкой сигарет, в сплошном дыму
Коптишь свиные рёбрышки красиво
А чуть стемнеет, вновь спешишь в семью...
С утра идёшь вальяжно вдоль аллеи
Садишься в Мерс, сиявший чистотой
А ночью - лихо на своём Харлее
Ты мчишься по булыжной мостовой...
****************************************************
Берлинский собор
Людмила Некрасовская
Кафедральный собор, что удвоен зеркальностью Шпрее,
И красив, и богат, и дорос до небесных высот.
А вокруг него сплошь развлеченья, фонтаны, музеи...
Он - единственный страж, что людские сердца бережет.
И едва органист опускает на клавиши руки,
И свечей аромат заполняет до купола храм,
Представляется мне, что доходят до Господа звуки.
А за их красоту Бог прощает все глупости нам.
Бранденбургские ворота
Людмила Некрасовская
Здесь гуляет тьма народа
Из немыслимых чужбин.
Бранденбургские ворота
Открывают мне Берлин.
Лучше нет ориентира
Для туристской мельтешни.
Звали их вратами мира,
Были белыми они.
Но французский триумфатор
Укрепить решил престиж:
Снял квадригу император
И послал ее в Париж.
А когда его разбили,
То домой из дальних мест
Всю четверку возвратили,
На ворота водрузили
И богине дали крест.
А когда за преступленья
Сам Берлин был разделен,
То к воротам населенье
Не пускали с двух сторон.
Лишь когда сломали стену,
Стал народ опять един.
Вновь врата, как авансцена,
Открывают всем Берлин.
Только стало грустно что-то,
Я задумалась слегка:
Дай-то Бог, чтоб сквозь ворота
Не ходили в бой войска!
В Берлинской картинной галерее
Людмила Некрасовская
От картин Берлинской галереи
Словно от шампанского хмелею
И брожу сомнамбулой по залам,
Хоть музеев видела немало.
Пусть имен созвездие не ново,
Замерло восторженное слово,
Ведь желанье самое простое:
Пропитаться этой красотою.
Джотто, Рафаэль и Кранах Старший...
Их работы - свет душе уставшей,
Что болит и просит непрестанно
Дюрера, Гольбейна, Тициана,
Жаждет видеть Рембрандта собранье.
От него сбивается дыханье,
И сердечко бьется часто-часто,
Плача от нахлынувшего счастья...
Потсдамер-платц
Аркадий Ляховецкий
Потсдамер-платц. Берлинский Ренессанс.
Тридцатый век, взлет башен Вавилонских.
Портрет Берлина в профиль и анфас
Из камня и стекла, фантазии и солнца.
Здесь не было кварталов городских,
Но скомкав лист бетонный приграничья,
Художник смело набросал эскиз
И выполнил работу на «отлично»!
Тунцом гигантским выплыл небоскреб,
За ним - другой, как корабля форштевень.
И голубой подсветки рыбья кровь
Плеснула в ночь из сотен помещений!
Потсдамер - платц. Над площадью парит
Ажурный свод из легкого металла.
Под ним внизу "подземки" лабиринт,
Платформы и строения вокзала.
Фонтан взметнулся праздничным цветком.
Бездонный, в полстены,- экран рекламный.
Скрипач, волшебной палочкой - смычком
Венгерской пляски разжигает пламень!
Но явленное это волшебство,
Изыски формы, переливы света
Несут в себе насыщенный раствор
Отчаянно лихих десятилетий.
Они как выкрик в сонной тишине,
Они как выпад в фехтовальной схватке!
Монументальной прусскости шинель
Потсдамер - платц сорвала без оглядки!
Угрюмый город, полностью избыв
Свою судьбу, искусством просветленный,
Как оказалось, тоже может быть
И понятым, и близким, и ... прощенным.
Рейхстаг
Людмила Некрасовская
Граффити наших солдат на стенах
Покрыли немцы сверхпрочной краской,
Поскольку надписи те бесценны,
Не превращают былое в сказку.
Теперь открыты они в Берлине -
Надгробный камень рейхминистерству,
Чтоб не сумел никогда отныне
Народ немецкий вернуться к зверству.
А мы-то что? Наших дедов кости
Не все еще мы в полях собрали.
На немцев гладя, шипим от злости:
- Мы победили? Мы проиграли?
Мы победили, но нету силы
Жизнь обустроить. Клянем эпоху.
Какие, к черту, врагов могилы?!
Мы и свои-то содержим плохо.
Трептов - парк
Валентина Демешко
Парк скорби и печали.
В Европе он, в самом Берлине,
С названием Трептов и поныне,
Важней и значимей нет парка,
А входим мы в него под аркой.
Фигура Родины скорбит
И молча голову клонит.
Мать потеряла сыновей,
Нет раны горше и больней.
В скульптуре – символ матерей,
Война забрала их детей.
Как с горем этим можно жить,
Кого же им теперь любить?!
Аллея плачущих берез,
Она тревожит всех до слез.
Их из России привезли,
Чтобы скорбеть они могли.
За сыновей, что не пришли,
В земле немецкой полегли.
Фашизм сумели победить,
Навечно в памяти им жить!
«Своих героев не забыть»,
И надо прах их сохранить.
Фигуры двух скульптур-солдат
Перед знаменами скорбят.
Солдаты, стар и молодой,
Любой из них для нас герой.
Под сенью красного гранита,
Два знамени – два монолита.
Пять белых плит лежат рядами,
Вот саркофаги перед нами.
Семь тысяч лучших сыновей,
Героев Родины своей!
Они в Берлине все легли
В дни окончания войны.
И в чашах пусть Огонь горит,
«Никто из них здесь не забыт»!
Аллея скорби и печали.
Вот Победитель перед нами!
Рука сжимает крепко меч,
Вот, кто готов весь мир беречь!
Девчушку видим на руках,
Он пронесет ее в веках.
Геройски спас дитя в бою
И держит нежно, как свою.
Фашистский крест он разрубил,
И, как Георгий, полон сил.
Святой смог Змия победить,
Копьем коварного убить.
Как Всеволод, могуч и смел,
Князь псковский праздно не сидел,
Не раз врага он побеждал
И «Честь свою не уступал»!
Солдат всем будто говорит
И Невского слова вторит:
«Кто к нам опять с мечом придет,
Погибель от меча найдет»!
Солдат взошел на постамент,
Нигде такого в мире нет.
Сквозь двери комната видна,
Мемориальная она.
На черном мраморе – ларец,
Он позолочен, как венец,
В нем доминант давно лежит
И свято имена хранит.
Тех, кто в могилах братских спит,
Здесь даже ветер не шумит.
У постамента все молчат,
Но души ноют и щемят.
А люстра, что под потолком,
Как Орден, он нам всем знаком,
То Орден доблестной Победы,
Ее ковали наши деды.
Тот Орден люстрою горит,
И в комнате Победный вид.
Рубины красным отливают,
Хрусталь алмазами сияет.
А снег весенний быстро тает,
И парк буквально оживает.
Здесь птицы для солдат поют,
А люди им цветы несут.
У Вечного Огня стоят,
Венки на мраморе лежат.
Готовы трепетно молчать,
Чтоб сон солдат не нарушать!
В Трептов-парке
В Европе он, в самом Берлине,
С названием Трептов и поныне,
Важней и значимей нет парка,
А входим мы в него под аркой.
Фигура Родины скорбит
И молча голову клонит.
Мать потеряла сыновей,
Нет раны горше и больней.
В скульптуре – символ матерей,
Война забрала их детей.
Как с горем этим можно жить,
Кого же им теперь любить?!
Аллея плачущих берез,
Она тревожит всех до слез.
Их из России привезли,
Чтобы скорбеть они могли.
За сыновей, что не пришли,
В земле немецкой полегли.
Фашизм сумели победить,
Навечно в памяти им жить!
«Своих героев не забыть»,
И надо прах их сохранить.
Фигуры двух скульптур-солдат
Перед знаменами скорбят.
Солдаты, стар и молодой,
Любой из них для нас герой.
Под сенью красного гранита,
Два знамени – два монолита.
Пять белых плит лежат рядами,
Вот саркофаги перед нами.
Семь тысяч лучших сыновей,
Героев Родины своей!
Они в Берлине все легли
В дни окончания войны.
И в чашах пусть Огонь горит,
«Никто из них здесь не забыт»!
Аллея скорби и печали.
Вот Победитель перед нами!
Рука сжимает крепко меч,
Вот, кто готов весь мир беречь!
Девчушку видим на руках,
Он пронесет ее в веках.
Геройски спас дитя в бою
И держит нежно, как свою.
Фашистский крест он разрубил,
И, как Георгий, полон сил.
Святой смог Змия победить,
Копьем коварного убить.
Как Всеволод, могуч и смел,
Князь псковский праздно не сидел,
Не раз врага он побеждал
И «Честь свою не уступал»!
Солдат всем будто говорит
И Невского слова вторит:
«Кто к нам опять с мечом придет,
Погибель от меча найдет»!
Солдат взошел на постамент,
Нигде такого в мире нет.
Сквозь двери комната видна,
Мемориальная она.
На черном мраморе – ларец,
Он позолочен, как венец,
В нем доминант давно лежит
И свято имена хранит.
Тех, кто в могилах братских спит,
Здесь даже ветер не шумит.
У постамента все молчат,
Но души ноют и щемят.
А люстра, что под потолком,
Как Орден, он нам всем знаком,
То Орден доблестной Победы,
Ее ковали наши деды.
Тот Орден люстрою горит,
И в комнате Победный вид.
Рубины красным отливают,
Хрусталь алмазами сияет.
А снег весенний быстро тает,
И парк буквально оживает.
Здесь птицы для солдат поют,
А люди им цветы несут.
У Вечного Огня стоят,
Венки на мраморе лежат.
Готовы трепетно молчать,
Чтоб сон солдат не нарушать!
Трептов–парк открыт 8 мая 1949 года. Авторы воинского мемориала: архитектор Яков Белопольский и скульптор Евгений Вучетич.
В Трептов-парке
Владимир Украинский
Среди зелени парков берлинских
Трептов-парк - символ прошлой войны,
Память душ и сердец материнских
О солдатах победной весны.
Насыпного кургана вершину
Охраняет советский солдат,
Под которой, при штурме Берлина
Много тысяч погибших, лежат.
Этот воин, Европой сожженной,
В парк пришел, опаленный огнем,
Меч солдата по свастике черной,
По фашизму прошел остриём.
На руках у солдата девчонка,
Из берлинских, которую спас,
Обняла робко тонкой ручонкой,
Как отца, никому не отдаст!
Так обнявшись стоят на кургане,
Берегут, как хрусталь, хрупкий мир,
Чтобы в неофашистском тумане
Не родился нацистский кумир.
В Трептов-парке
Наталья Эрбес
Всё меньше помним мы войну,
Её поэзию и прозу,
Но Трептов-парка тишину
Хранят плакучие березы.
Не забегайте впопыхах,
Не разговаривайте громко,
Здесь воин держит на руках
Спасенного, как мир, ребенка.
Он вознесен под облака
над скорбной братскою могилой
Напоминанием векам,
Чтоб память наша не остыла.
Склонились горестно знамена,
И, в образе солдат гранитных,
Стоят коленопреклоненно
Все те, кто выжил в этой битве.
Шарлоттенбург
Людмила Некрасовская
София-Шарлотта! Непросто построить дворец,
Но вам удалась эта дивная ода искусству.
Похоже, по мудрой головке вас гладил Творец,
И ваша обитель - альянс философии с чувством.
А вечное время скрывается в рамах картин,
Почти незаметно стекает пролетами лестниц.
И кажется: стоит разжечь белоснежный камин -
Теплом привлеченный появится в комнате Лейбниц.
Польется беседа. Рояль оттопырит крыло.
Ворвутся в окно ароматы цветущего сада.
И явятся строки. Шарлоттенбург! Мне повезло
Добраться до сути в красотах твоих и усладах.
И, может быть, кто-то, кому эти строки нужны,
Их будет беречь, отыскав в них карат откровенья.
Так чудный дворец, изувеченный в годы войны,
Как прежде хорош и способен дарить вдохновенье.
Шарлоттенбург
Рената Платэ
Листвой слетевшей ярко вспыхнет
Воскресшей юности рассвет
И промелькнёт, тебя окликнув,
Святая быль ушедших лет.
Дерев неясных очертанья,
Фортуны радостный полёт,
Те неиспитые страданья
И вновь парящий небосвод!
Так что ж за парк ты вспомнишь нежно?
Что за дворец поманит вдруг?
Далёкой музыкой нездешней...
Шарлоттенбург!
Шарлорттенбург!*
* Изысканный дворец в стиле барокко в живописном парке (Берлин), купол которого украшает фигура Фортуны